Японские тексты для чтения
Данные тексты на японском языке являются дополнительным материалом, позволяющий закрепить навыки восприятия японской азбуки (годзюон): катаканы (katakana), хираганы (hiragana) и иероглифов (кандзи - kanji).
Степень сложности японских текстов разная - от начального, до продвинутого.
Ко многим представленным в данном разделе японским текстам имеется аудио сопровождение, позволяющее нарабатывать аудирование: восприятие японской речи на слух и технику речи.
Раздел | Название темы | Ответов |
---|
Онлайн Японский язык: Японские тексты для чтения
13 ноя 2012
Тексты для чтения. Повесть о старике Такэтори. Часть 9
|
Автор: Vadim | Все новости от 13 ноя 2012 | |
Обсудить данный раздел или задать свои вопросы на форуме
Дополнительные тексты для чтения
- Повесть о старике Такэтори - часть 9
Уровень сложности - "для продвинутых".
- На русском языке
- На японском языке
Небесная одежда из птичьих перьев
С самого начала третьей весны люди начали замечать, что каждый раз, когда полная луна взойдет на небе, Кагуя-химэ становится такой задумчивой и грустной, какой ее еще никогда не видели.
Слуги пробовали ее остеречь:
- Не следует долго глядеть на лунный лик. Не к добру это! Но едва Кагуя-химэ оставалась одна, как снова принималась глядеть на луну, роняя горькие слезы.
И вот однажды, в пятнадцатую ночь седьмого месяца девушка вышла на веранду и, по своему обыкновению, печально о чем-то задумалась, подняв свои глаза к сияющей ярким светом луне.
Домашние сказали старику Такэтори:
- Случалось, Кагуя-химэ и раньше грустила, любуясь на луну, но все не так, как теперь. Неспроста это! Что-нибудь да есть у ней на сердце, уж слишком она тоскует и задумывается. Надо бы узнать причину.
Стал старик спрашивать у Кагуя-химэ:
- Скажи мне, что у тебя на сердце? Почему ты так печально глядишь на луну? В твои годы тебе только бы жизни радоваться!
- Ни о чем я не грущу! - ответила Кагуя-химэ. - Но когда я гляжу на луну, сама не знаю отчего, наш земной мир кажется мне таким темным, таким унылым! Старик было успокоился. Но немного спустя вошел он в покои Кагуя-химэ и увидел, что она опять сидит, печально задумавшись.
Старик встревожился:
- Дорогая дочь, божество мое, о чем ты опять задумалась? Что заботит твое сердце?
- Ни о чем особом я не думаю, - отозвалась Кагуя-химэ. - Просто любуюсь на луну.
- Не гляди на луну, умоляю тебя. Каждый раз, когда ты смотришь на нее, у тебя такая печаль на лице!
- А как мне на нее не глядеть? - вздохнула девушка. И каждый раз, в светлые ночи, она выходила на веранду и неотрывно смотрела на луну долгим тоскующим взором. Только в темные ночи Кагуя-химэ была по-прежнему беззаботна. Но лишь вечерняя луна появлялась на небе, как она принималась вздыхать и грусть затуманивала ее лицо.
Слуги начинали шептаться между собой:
- Смотрите, опять задумалась!
Не только чужие люди, но даже ее родители не могли понять, в чем дело.
Однажды, незадолго до пятнадцатой ночи восьмого месяца, Кагуя-химэ вышла на веранду и, увидев полную луну, залилась слезами так, как никогда еще до этого не плакала. Старик и старуха в испуге суетились вокруг нее и спрашивали:
- Что с тобой, что случилось? Кагуя-химэ отвечала им сквозь слезы:
- Ах, я давно уже хотела обо всем вам поведать, но боялась вас огорчить и все откладывала. Но больше нельзя мне молчать! Узнайте, я не из этого земного мира. Родилась я в лунной столице, но была изгнана с небес на землю, чтобы искупить грех, совершенный мной в одном из моих прежних рождений.
Настало время мне возвратиться. В пятнадцатую ночь этого месяца, в полнолуние, явятся за мной мои сородичи, посланцы Неба. Должна я покинуть этот мир, но при мысли о том, как жестоко вы будете скорбеть обо мне, я с самого начала этой весны не перестаю грустить и плакать. - И Кагуя-химэ заплакала еще сильнее.
- Что такое! Что ты говоришь? - вскричал старик Такэтори. Кто посмеет отнять тебя у нас? Когда нашел я тебя в стволе бамбука, была ты величиной с семечко сурепицы, а теперь вон какая большая выросла, со мной сравнялась ростом.
Нет, нет, я никому тебя не отдам! - Он в голос рыдал: - Я не вынесу разлуки с тобой, я умру!
Не было сил глядеть на его горе.
Кагуя-химэ стала ласково ему говорить:
- У меня там, в лунной столице, остались родные отец и мать. Для них разлука со мной длилась одно краткое мгновенье, а здесь, на земле, протекли за это время долгие годы. Полюбила я вас всей душой и думать забыла о настоящих моих родителях. Не радуюсь я тому, что должна вернуться в лунный мир, а горько печалюсь. Но, что бы ни творилось в моем сердце, вернуться туда я должна.
И при этих словах Кагуя-химэ и старик пролили ручьи слез.
Даже простые слуги так привязались к Кагуя-химэ за долгие годы своей службы, так полюбили ее за благородство души и несравненную красоту, что теперь при мысли о разлуке с ней тоже безутешно горевали, глотка воды и то выпить не могли.
Услышав об этом, микадо спешно отправил посланца в дом старика Такэтори. Старик вышел к нему, неудержимо рыдая. Скорбь его была так велика, что за несколько дней волосы его побелели, спина согнулась, глаза воспалились от слез.
До этого времени выглядел он еще моложавым и бодрым, лет на полсотни, не больше, но от горя и тревоги сразу состарился и одряхлел.
Посланец спросил его от имени государя:
- Правда ли, что Кагуя-химэ последнее время чем-то озабочена и все грустит?
Старик ответил, не переставая лить слезы:
- Передай государю, что в пятнадцатую ночь этого месяца явятся сюда небожители из лунной столицы, чтобы похитить нашу Кагуя-химэ. Пусть государь вышлет ко мне в эту ночь множество воинов с приказом прогнать похитителей.
Посланец доложил государю о просьбе старика Такэтори и рассказал о том, какой жалостный у него вид.
Государь воскликнул:
- Не мудрено! Один лишь раз видел я Кагуя-химэ и то не в силах ее позабыть! Старик любовался на ее красоту каждый день с утра до вечера. Что же должен он почувствовать, узнав, что у него хотят похитить радость его жизни - Кагуя-химэ?
Когда наступил пятнадцатый день восьмого месяца, государь повелел начальникам всех шести отрядов императорской стражи выслать вооруженных воинов. Собрался отряд численностью в две тысячи человек. Государь поставил во главе его опытного военачальника по имени Такано Окуни и послал это войско к дому старика Такэтори.
Там отряд разделился на две половины: тысяча воинов окружила дом старика кольцом со всех сторон, взобравшись на земляную ограду, а другая тысяча начала сторожить кровлю дома. Многочисленные слуги охраняли все входы в дом, чтобы ни в одну щелку нельзя было пробраться. Все они тоже были вооружены луками и стрелами. В женских покоях внутри дома стражу несли служанки.
Старуха, крепко обнимая девушку, спряталась с ней в тайнике с земляными стенами. Старик запер дверь тайника на замок и сам стал у входа.
- Надежная у нас охрана! - радовался он. - Не поддадимся и небесному войску. - А воинам, сторожившим кровлю дома, он крикнул: - Стреляйте во все, что в небе завидите, будь оно меньше малого! Ничего не пропускайте!
Воины, сторожившие на кровле, крикнули в ответ:
- Не бойся, мы зорко глядим! Пусть только что-нибудь в небе появится, сразу подстрелим, будь хоть с иголку величиной.
У старика было от души отлегло, но Кагуя-химэ молвила ему:
- Как вы ни старайтесь меня спрятать, как храбро ни готовьтесь к бою, вы не сможете воевать с небожителями из лунного царства. Стрелы ваши их не настигнут. Спрятать меня вам тоже не удастся. Только они прилетят, как все запоры спадут и двери откроются сами собою. Воины сейчас готовы схватиться с кем угодно, но лишь увидят они небожителей, как у самых смелых сразу все мужество пропадет.
Старик в гневе завопил:
- Хорошо же! Тогда я сам вот этими своими длинными ногтями глаза им, негодникам, вырву! За волосы ухвачу и в землю вколочу! Платья на них изорву, до пупа их заголю, осрамлю перед всеми добрыми людьми!
- Ах, не кричи таких нехороших слов, - стала его унимать Кагуя-химэ. - Воины на кровле услышат! Или ты думаешь, не тяжело мне покинуть вас, одиноких стариков, будто забыла я все ваше любовное попечение? Как была бы я рада, если б долго еще могла гостить на земле. Увы! Назначенный срок окончился, и мы должны расстаться. Но не могу я пуститься в обратный путь с легким сердцем, зная, что еще и в самой малой доле не отплатила вам за ваши добрые заботы. Оттого-то уже многие месяцы выходила я на веранду, лишь взойдет луна, и воссылала мольбу: "О, позвольте мне здесь остаться хотя бы на один год еще, на один краткий год!" Но и в этом мне было отказано... Вот почему меня все время мучила печаль. Как грустно мне знать, что я принесла вам, моим дорогим родителям, только одно горе и покидаю вас, безутешных. Жители лунного царства прекрасны собою, они не знают ни старости, ни забот, ни огорчений. Но я не радуюсь тому, что вернусь в эту блаженную страну. Когда я вижу, как вы оба в несколько дней состарились от горя, я не в силах покинуть вас с легким сердцем. О, как мне жаль вас, моих любимых!
- Не надрывай мне сердце такими речами! - сетовал старик. - Пусть небожители прекрасны, я им и дотронуться до тебя не позволю! - И он со злобой пригрозил небу.
Между тем прошла уже первая половина ночи, близился час Мыши.
Вдруг весь дом старика Такэтори озарило сияние в десять раз ярче света полной луны. Стало светлее, чем днем. Можно было рассмотреть на лицах людей даже ямочки, откуда растут волоски.
Внезапно с высокого небесного свода спустились на облаках неведомые лучезарные существа и построились в ряд, паря в воздухе над самой землей.
При этом все воины, которые сторожили дом снаружи, и все слуги, охранявшие входы в дом изнутри, замерли от ужаса и сразу потеряли охоту сражаться, словно попали во власть нездешней силы. Еле-еле опомнившись, схватились они за луки и стрелы, но руки их, вдруг онемев, бессильно повисли. Самые смелые, победив внезапную слабость, пустили стрелы в небесных гостей, но стрелы полетели в сторону, далеко от цели. Не в силах вести дальше бой, воины в душевном смятении только мерились взглядами с пришельцами из лунного мира.
Небожители были одеты в наряды невиданного на земле великолепия. С ними была летучая колесница. Эта колесница могла летать по небу, и был над ней навес из тончайшего шелка.
Один из небесных пришельцев, как видно, их предводитель, выступил вперед и повелительно крикнул громовым голосом так, что во всем доме было слышно:
- Эй, Мияцукомаро! Выходи!
Тут старик Такэтори, который до той минуты так храбрился, вышел за двери и свалился ничком, почти без памяти. Гость из лунного царства сказал ему:
- Слушай ты, неразумный человек! За твои малые заслуги дарована была тебе несравненная радость: на краткий срок приютить в своем доме Кагуя-химэ. За это тебе в изобилии посылалось золото. Скажи сам, разве ты теперь так живешь, как раньше? В искупление давнего греха, совершенного ею в прежней своей жизни, Кагуя-химэ обречена была жить некоторое время в доме такого ничтожного человека, как ты. Грех ее теперь полностью искуплен, и я послан взять ее назад на небо. Напрасны твои слезы и жалобы! Немедленно отдай нам Кагуя-химэ!
- Ты говоришь, что Кагуя-химэ была послана в мой дом на самый краткий срок, - возразил старик Такэтори. - Как же это? Уже два десятка лет с лишним я пекусь о ней, как о своей родной дочери... Может быть, ты ищешь какую-нибудь другую Кагуя-химэ? - И старик прибавил: - А моя Кагуя-химэ лежит тяжело больная в постели и не может выйти из дома.
Оставив его слова без внимания, предводитель небесных гостей велел поставить летучую колесницу на кровле дома.
- Скорее же, торопись, Кагуя-химэ! - крикнул он. - Не можешь ты дольше оставаться в здешнем нечистом месте.
И вдруг все запертые двери распахнулись настежь сами собою. Решетки на окнах отворились без помощи человеческих рук, и Кагуя-химэ, освободившись из объятий старухи, вышла из дома. Старуха, не в силах удержать ее, только испуганно смотрела вверх, обливаясь слезами. Старик, лежа на земле, тоже плакал в бессильном отчаянии. Кагуя-химэ подошла к нему и сказала:
- Я тоже не хочу расставаться с вами, но против своей воли должна вас покинуть. Прошу тебя, ты хоть погляди, как я буду возноситься на небо, хоть простись со мной взглядом.
- Что ты, разве я в силах с тобой проститься? Горе мое слишком велико! Что со мной теперь будет? Ты покидаешь меня, старика, уносишься на небо... Ах, возьми и меня с собою.
Кагуя-химэ стояла возле него, не зная, на что решиться.
- Постойте, - вдруг сказала она, - я напишу письмо вам в утешение. Когда будете меня вспоминать, смотрите на него. Пусть оно послужит вам дорогой памятью.
И, проливая горькие слезы, она написала:
"Если б я родилась в вашем мире, среди вас, земных людей, то я с радостью осталась бы с вами, мои дорогие родители, чтобы рассеять ваше горе. Никогда, никогда бы я вас не покинула! Но увы! Это невозможно! Сейчас я сброшу платье, которое носила в вашем доме, и оставлю вам как память обо мне. В ясную ночь выходите глядеть на луну. Ах, мне так тяжело покидать вас, что, кажется, я на полдороге упаду с небес на землю!"
У одного из небесных гостей был в руках ларец с одеждой из птичьих перьев. Другой держал маленький ларчик, в котором хранился сосуд с чудесным напитком: кто отведает его, тот никогда не узнает смерти.
- Дева, испей напитка бессмертия, - сказал небожитель. - Ты вкушала нечистую земную пищу и не можешь быть здорова.
С этими словами небесный посланец поднес сосуд с чудесным напитком к устам Кагуя-химэ. Она лишь пригубила напиток и хотела было завернуть сосуд в сброшенный ею с себя земной наряд, чтобы оставить в дар старику Такэтори, но один из небожителей остановил ее и не дозволил ей это сделать. Он вынул из ларца небесную одежду из птичьих перьев и только хотел на нее накинуть, как она взмолилась:
- О, погоди еще немного. Когда я надену на себя эту одежду, умрут во мне все человеческие чувства, а я должна написать прощальные слова еще одному человеку.
Небожители устали ждать.
- Что ты медлишь попусту! - воскликнули они. Кагуя-химэ ответила им:
- Не судите о том, чего вам понять не дано!
И спокойно, неторопливо начала писать прощальный привет микадо:
"Вы изволили выслать большое воинство, чтобы удержать меня на земле, но за мной явились посланцы неба, которых нельзя ослушаться. Я принуждена следовать за ними. Жаль мне и грустно расставаться с землею! Я отказалась служить вам лишь потому, что я существо не из здешнего мира. Пусть не могли вы постигнуть истинную причину моего отказа и, может быть, дурно подумали обо мне, но я невластна была со спокойной душою ответить вам согласием. А сейчас тяжестью легла мне на сердце мысль о том, что сочли вы меня дерзкой и бесчувственной.
Разлуки миг настал,
Сейчас надену я
Пернатую одежду.
Но вспомнился мне ты -
И плачет сердце".
Окончив писать, Кагуя-химэ подозвала к себе начальника государственной стражи и велела ему передать микадо прощальное письмо и напиток бессмертия.
Один из посланцев неба вручил их начальнику стражи. В тот же миг надели на Кагуя-химэ одеяние из птичьих перьев, и сразу же угасли в ней все человеческие привязанности. Перестала она жалеть старика Такэтори и грустить о его участи, - ведь тот, кто наденет небесную одежду из птичьих перьев, забывает обо всем земном. Кагуя-химэ села в летучую колесницу и в сопровождении сотни посланцев из лунного мира улетела на небо.
Старик Такэтори и его старуха плакали кровавыми слезами, так велико было их горе. Домочадцы прочли им, чтобы их утешить, прощальное письмо Кагуя-химэ, но старики только повторяли:
- Зачем нам теперь беречь нашу жизнь? Кому она нужна? Не для чего нам больше жить! - Они отказывались от всяких лекарств и скоро ослабели до того, что уж не могли больше вставать с постели.
Начальник дворцовой стражи вернулся назад к государю и доложил ему о своей неудаче. А окончив рассказ, вручил микадо письмо от Кагуя-химэ и сосуд с напитком вечной жизни. Микадо развернул письмо, прочитал его и так жестоко опечалился, что отказался от пищи и забыл о своих любимых развлечениях: стихах и музыке.
Однажды призвал он к себе министров и высших сановников и спросил у них:
- Какая гора всего ближе к небу? Один из сановников ответил:
- Есть в провинции Суруга высокая гора. Она и от столицы недалеко, и к небу всегда ближе.
Тогда микадо написал стихи:
"Не встретиться нам вновь!
К чему мне жить па свете?
Погас твой дивный свет.
Увы! напрасный дар -
Бессмертия напиток".
Он прикрепил послание с этими стихами к сосуду, в котором хранился напиток бессмертия. Потом он выбрал человека по имени Цуки-но Ивакаса, что значит: "Скала в сиянии луны", и, вручив ему драгоценный сосуд, подробно объяснил, что надо делать. Цуки-но Ивакаса в сопровождении множества воинов поднялся на указанную ему гору и там, выполняя волю государя, открыл сосуд и зажег напиток бессмертия. Чудесный напиток вспыхнул ярким пламенем, и оно не угасает до сих пор. Оттого и прозвали эту вершину "Горой бессмертия" - Фудзи. Столбом поднялся вечный дым к далеким облакам, к царству светлой луны, и легким дымком улетело с ним прощальное послание микадо. Так говорит старинное предание.
Примечания:
Не следует долго глядеть на лунный лик. - Как свидетельствует древняя японская литература, считалось, что нельзя долго глядеть на луну или спать, когда лучи луны падают на лицо, это ведет будто бы к несчастью. Пережитки подобного суеверия сохранились и в наше время на севере Японии.
...час Мыши - то есть полночь.
Одежда из перьев (хагоромо) - сказочный атрибут небесной феи. Лишь в этой одежде она могла летать по небу.
Дева, испей напитка бессмертия... - Согласно древней китайской легенде, белый заяц, сидя под коричным деревом, растущим на луне, толчет в ступке пестом эликсир бессмертия.
Цуки-но Ивакаса. - Родовое имя военачальника "Цуки", созвучно луне, "Ива" - горные скалы, Цуки-каса - кольцо вокруг луны.
Оттого и прозвали эту вершину "Горой бессмертия" - Фудзи. - Так в повести прочтены по созвучию два китайских иероглифа, при помощи которых фонетически транскрибируется название горы Фудзи. Тут же шуточно обыгран один из возможных вариантов такой транскрипции: "изобилующая воинами", ибо на гору поднялось множество воинов. Название "Фудзи" - одна из загадок японской топонимики. Оно, видимо, очень древнего, айнского, происхождения; точное значение не установлено. Гора эта - потухший вулкан. В эпоху создания повести он уже не курился.
天の羽衣
かやうにて、御心を互に慰め給ふ程に、三年ばかりありて、春の初より、赫映姫、月の面白う出でたるを見て、常よりも物思ひたる樣なり。或人の、「月の顏見るは忌む事」と制しけれども、ともすれば人間には月を見ていみじく泣き給ふ。七月の望の月に出で居て、切に物思へる氣色なり。近く使はるゝ人々、竹取の翁に告げていはく、「赫映姫例も月を哀れがり給ひけれども、この比となりては、たゞ事にも侍らざめり。いみじく思し歎く事あるべし。よく/\見奉らせ給へ」といふを聞きて、赫映姫にいふやう、「なでふ心地すれば、斯く物を思ひたる樣にて月を見給ふぞ、うましき世に」といふ。赫映姫、「月を見れば、世の中心細く哀れに侍り。なでふ物をか歎き侍るべき」といふ。赫映姫のある所にいたりて見れば、猶物思へる氣色なり。これを見て、「あが佛何事を思ひ給ふぞ。思すらむこと何事ぞ」といへば、「思ふことも無し。物なむ心細く覺ゆる」といへば、翁、「月な見給ひそ。これを見給へば、物思す氣色はあるぞ」といへば、「いかでか月を見ずてはあらむ」とて、猶、月出づれば、出で居つゝ歎き思へり。夕暗には物思はぬ氣色なり。月の程になりぬれば、猶時々は打歎き泣きなどす。これを、使ふ者ども、「猶物思す事あるべし」と私言けど、親を始めて何事とも知らず。
八月の望ばかりの月に出で居て、赫映姫いといたく泣き給ふ。人目も今はつゝみ給はず泣き給ふ。これを見て、親どもも、「何事ぞ」と問ひ騷ぐ。赫映姫泣く/\いふ、「さきざきも申さむと思ひしかども、必ず心惑はし給はむものぞと思ひて、今まで過し侍りつるなり。さのみやはとて、打出で侍りぬるぞ。己が身は、この國の人にもあらず、月の都の人なり。それを昔の契りありけるによりてなむ、この世界にはまうで來たりける。今は歸るべきになりにければ、この月の望に、かの本の國より迎に人々まうで來むず。さらず罷りぬべければ、思し歎かむが悲しきことを、この春より思ひ歎き侍るなり」といひて、いみじう泣く。翁、「こはなでふ事を宣ふぞ。竹の中より見つけ聞えたりしかど、菜種の大さおはせしを、我が丈立ち竝ぶまで養ひ奉りたる我が子を、何人か迎へ聞えむ。まさに許さむや」といひて、「我こそ死なめ」とて、泣きのゝしることいと堪へ難げなり。赫映姫のいはく、「月の都の人にて父母あり。片時の間とてかの國よりまうで來しかども、斯くこの國には、數多の年を經ぬるになむありける。かの國の父母の事も覺えず。此處には斯く久しく遊び聞えて馴らひ奉れり。いみじからむ心地もせず、悲しくのみなむある。されど己が心ならず罷りなむとする」といひて、諸共にいみじう泣く。使はるゝ人々も、年比馴らひて、立ち別れなむことを、心ばへなどあてやかに美しかりつることを見慣らひて、戀しからむことの堪へ難く、湯水も飮まれず、同じ心に歎かしがりけり。
この事を帝きこしめして、竹取が家に御使遣はさせ給ふ。御使に竹取出で逢ひて、泣くこと限りなし。この事を歎くに、髮も白く、腰も屈り、目も爛れにけり。翁今年は五十許なりけれども、物思には片時になむ老になりにけると見ゆ。御使、仰言とて翁にいはく、「いと心苦しく物思ふなるは、眞にか」と仰せ給ふ。竹取泣く/\申す、「この望になむ、月の都より赫映姫の迎にまうで來なる。尊く問はせ給ふ。この望には人々賜はりて、月の都の人まうで來ば、捉へさせむ」と申す。御使歸り參りて、翁の有樣申して、奏しつる事ども申すを、聞しめして宣ふ。「一目見給ひし御心にだに忘れ給はぬに、明暮見馴れたる赫映姫をやりては、如何思ふべき」。かの十五日、司々に仰せて、勅使には少將高野大國といふ人を差して、六衞の司合はせて、二千人の人を竹取が家に遣はす。家に罷りて築地の上に千人、屋の上に千人、家の人々いと多かりけるに合はせて、あける隙もなく守らす。この守る人々も弓箭を帶して居り。母屋の内には女共を番に居ゑて守らす。嫗、塗籠の内に赫映姫を抱かへて居り。翁も塗籠の戸を鎖して戸口に居り。翁のいはく、「斯ばかり守る所に、天の人にも負けむや」といひて、屋の上に居る人々にいはく、「つゆも物空に翔らば、ふと射殺し給へ」。守る人々のいはく、「斯ばかりして守る所に、蝙蝠一つだにあらば、まづ射殺して外に晒さむと思ひ侍る」といふ。翁これを聞きて、頼もしがり居り。
これを聞きて、赫映姫は、「鎖し籠めて守り戰ふべきしたくみをしたりとも、あの國の人をえ戰はぬなり。弓箭して射られじ。斯く鎖し籠めてありとも、かの國の人來ば皆開きなむとす。相戰はむとすとも、かの國の人來なば、猛き心つかふ人よもあらじ」。翁のいふやう、「御迎に來む人をば、長き爪して眼を掴み潰さむ。さが髮を取りてかなぐり落さん。さが尻を掻き出でて、許多のおほやけ人に見せて恥見せむ」と腹立ち居り。赫映姫いはく、「聲高にな宣ひそ。屋の上に居る人どもの聞くに、いとまさなし。いますかりつる志どもを思ひも知らで、罷りなむずることの口惜しう侍りけり。長き契りの無かりければ、程なく罷りぬべきなめりと思ふが、悲しく侍るなり。親達の顧みを聊かだに仕う奉らで、罷らむ道も安くもあるまじきに、月比も出で居て、今年ばかりの暇を申しつれど、更に許されぬによりてなむ、斯く思ひ歎き侍る。御心をのみ惑はして去りなむ事の、悲しく堪へ難く侍るなり。かの都の人はいと清らにて、老いもせずなむ、思ふことも無く侍るなり。然る所へ罷らむずるも、いみじくも侍らず、老い衰へ給へる樣を見奉らざらむこそ戀しからめ」といひて泣く。翁、「胸痛き事なし給ひそ。麗しき姿したる使にも障らじ」と妬み居り。
斯かる程に宵打過ぎて、子の時ばかりに、家の邊晝の明さにも過ぎて光りたり。望月の明さを十合はせたるばかりにて、在る人の毛の孔さへ見ゆる程なり。大空より人雲に乘りて下り來て、地より五尺ばかりあがりたる程に立ち連ねたり。これを見て、内外なる人の心ども、物に魘るゝやうにて、相戰はむ心も無かりけり。辛うじて思ひ起して、弓箭を取り立てむとすれども、手に力も無くなりて、痿え屈りたる中に、心さかしき者、念じて射むとすれども、外ざまへ往きければ、荒れも戰はで、心地唯癡れに癡れてまもり合へり。立てる人どもは、裝束の清らなること物にも似ず。飛車一つ具したり。羅蓋差したり。その中に王と覺しき人、「家に造麿まうで來」といふに、猛く思ひつる造麿も、物に醉ひたる心地して俯しに伏せり。いはく、「汝、をさなき人、聊かなる功徳を翁作りけるによりて、汝が助にとて片時の程とて降ししを、そこらの年比そこらの金賜ひて、身を更へたるが如くなりにたり。赫映姫は、罪を作り給へりければ、斯く賤しきおのれが許に暫しおはしつるなり。罪の限りはてぬれば、斯く迎ふるを、翁は泣き歎く、能はぬ事なり。はや返し奉れ」といふ。翁答へて申す、「赫映姫を養ひ奉ること、二十年餘りになりぬ。片時と宣ふに、怪しくなり侍りぬ。又他處に赫映姫と申す人ぞ、おはしますらむ」といふ。「此處に御座する赫映姫は、重き病をし給へば、え出でおはしますまじ」と申せば、その返事は無くて、屋の上に飛車を寄せて、「いざ赫映姫、穢き所にいかで久しくおはせむ」といふ。立て籠めたる所の戸、即ちたゞ開きに開きぬ。格子どもも人は無くして開きぬ。嫗抱きて居たる赫映姫外に出でぬ。え留むまじければ、唯さし仰ぎて泣き居り。竹取心惑ひて泣き伏せる所に寄りて、赫映姫いふ、「こゝにも心にもあらで斯く罷るに、昇らむをだに見送り給へ」といへども、「何しに悲しきに見送り奉らむ。我をば如何にせよとて、棄てては昇り給ふぞ。具して率ておはせね」と泣きて伏せれば、御心惑ひぬ。「文を書き置きて罷らむ。戀しからむ折々、取り出でて見給へ」とて、打泣きて書くことは、 この國に生まれぬるとならば、歎かせ奉らぬ程まで侍るべきを、侍らで過ぎ別れぬること、返す%\本意なくこそ覺え侍れ。脱ぎおく衣を形見と見給へ。月の出でたらむ夜は見おこせ給へ。見棄て奉りて罷る空よりも落ちぬべき心地す。
と、書き置く。
天人の中に持たせたる筥あり、天の羽衣入れり。又あるは不死の藥入れり。一人の天人いふ、「壺なる御藥奉れ。穢き所の物食しめしたれば、御心地惡しからむものぞ」とて、持てよりたれば、聊か嘗め給ひて、少し形見とて、脱ぎ置く衣に包まむとすれば、ある天人包ませず、御衣を取り出でて著せむとす。その時に赫映姫、「暫し待て」といひて、「衣著つる人は心異になるなり。物一言いひ置くべき事あり」といひて文書く。天人遲しと心許無がり給ふ。赫映姫、「物知らぬ事な宣ひそ」とて、いみじく靜かに、朝廷に御文奉り給ふ。周章てぬ樣なり。
斯く數多の人を賜ひて留めさせ給へど、許さぬ迎まうで來て、取り率て罷りぬれば、口惜しく悲しきこと。宮仕つかう奉らずなりぬるも、斯く煩はしき身にて侍れば、心得ず思しめしつらめども、心強く承らずなりにし事、無禮げなるものに思しめし止められぬるなむ、心に留まり侍りぬる。
とて、 今はとて天の羽衣著るをりぞ君を哀れと思ひ出でぬる
とて、壺の藥添へて、頭中將を呼び寄せて奉らす。中將に天人取りて傳ふ。中將取りつれば、ふと天の羽衣打著せ奉りつれば、翁をいとほし悲しと思しつることも失せぬ。この衣著つる人は、物思も無くなりにければ、車に乘りて百人許天人具して昇りぬ。その後翁嫗、血の涙を流して惑へど詮なし。あの書き置きし文を讀みて聞かせけれど、「何せむにか命も惜しからむ。誰が爲にか何事も益もなし」とて、藥も食はず、やがて起きも上らず病み臥せり。中將人々を引具して歸り參りて、赫映姫をえ戰ひ留めずなりぬる事を細々と奏す。藥の壺に御文添へて參らす。展げて御覽じて、いといたく哀れがらせ給ひて、物も食しめさず、御遊なども無かりけり、大臣、上達部を召して、「何れの山か天に近き」と問はせ給ふに、或人奏す、「駿河の國にある山なむ、この都も近く、天も近く侍る」と奏す。これを聞かせ給ひて、 逢ふことも涙に浮ぶ我が身には死なぬ藥も何にかはせむ
かの奉れる不死の藥の壺に、御文具して御使に賜はす。勅使には、調の岩笠といふ人を召して、駿河の國にあなる山の頂に持て行くべきよし仰せ給ふ。嶺にてすべきやう教へさせ給ふ。御文不死の藥の壺竝べて、火をつけてもやすべきよし仰せ給ふ。そのよし承りて、兵士ども數多具して山へ登りけるよりなむ、その山をばふじの山とは名づけける。その煙、未だ雲の中へ立ち昇るとぞいひ傳へたる。
竹取物語終
かやうにて、御心を互に慰め給ふ程に、三年ばかりありて、春の初より、赫映姫、月の面白う出でたるを見て、常よりも物思ひたる樣なり。或人の、「月の顏見るは忌む事」と制しけれども、ともすれば人間には月を見ていみじく泣き給ふ。七月の望の月に出で居て、切に物思へる氣色なり。近く使はるゝ人々、竹取の翁に告げていはく、「赫映姫例も月を哀れがり給ひけれども、この比となりては、たゞ事にも侍らざめり。いみじく思し歎く事あるべし。よく/\見奉らせ給へ」といふを聞きて、赫映姫にいふやう、「なでふ心地すれば、斯く物を思ひたる樣にて月を見給ふぞ、うましき世に」といふ。赫映姫、「月を見れば、世の中心細く哀れに侍り。なでふ物をか歎き侍るべき」といふ。赫映姫のある所にいたりて見れば、猶物思へる氣色なり。これを見て、「あが佛何事を思ひ給ふぞ。思すらむこと何事ぞ」といへば、「思ふことも無し。物なむ心細く覺ゆる」といへば、翁、「月な見給ひそ。これを見給へば、物思す氣色はあるぞ」といへば、「いかでか月を見ずてはあらむ」とて、猶、月出づれば、出で居つゝ歎き思へり。夕暗には物思はぬ氣色なり。月の程になりぬれば、猶時々は打歎き泣きなどす。これを、使ふ者ども、「猶物思す事あるべし」と私言けど、親を始めて何事とも知らず。
八月の望ばかりの月に出で居て、赫映姫いといたく泣き給ふ。人目も今はつゝみ給はず泣き給ふ。これを見て、親どもも、「何事ぞ」と問ひ騷ぐ。赫映姫泣く/\いふ、「さきざきも申さむと思ひしかども、必ず心惑はし給はむものぞと思ひて、今まで過し侍りつるなり。さのみやはとて、打出で侍りぬるぞ。己が身は、この國の人にもあらず、月の都の人なり。それを昔の契りありけるによりてなむ、この世界にはまうで來たりける。今は歸るべきになりにければ、この月の望に、かの本の國より迎に人々まうで來むず。さらず罷りぬべければ、思し歎かむが悲しきことを、この春より思ひ歎き侍るなり」といひて、いみじう泣く。翁、「こはなでふ事を宣ふぞ。竹の中より見つけ聞えたりしかど、菜種の大さおはせしを、我が丈立ち竝ぶまで養ひ奉りたる我が子を、何人か迎へ聞えむ。まさに許さむや」といひて、「我こそ死なめ」とて、泣きのゝしることいと堪へ難げなり。赫映姫のいはく、「月の都の人にて父母あり。片時の間とてかの國よりまうで來しかども、斯くこの國には、數多の年を經ぬるになむありける。かの國の父母の事も覺えず。此處には斯く久しく遊び聞えて馴らひ奉れり。いみじからむ心地もせず、悲しくのみなむある。されど己が心ならず罷りなむとする」といひて、諸共にいみじう泣く。使はるゝ人々も、年比馴らひて、立ち別れなむことを、心ばへなどあてやかに美しかりつることを見慣らひて、戀しからむことの堪へ難く、湯水も飮まれず、同じ心に歎かしがりけり。
この事を帝きこしめして、竹取が家に御使遣はさせ給ふ。御使に竹取出で逢ひて、泣くこと限りなし。この事を歎くに、髮も白く、腰も屈り、目も爛れにけり。翁今年は五十許なりけれども、物思には片時になむ老になりにけると見ゆ。御使、仰言とて翁にいはく、「いと心苦しく物思ふなるは、眞にか」と仰せ給ふ。竹取泣く/\申す、「この望になむ、月の都より赫映姫の迎にまうで來なる。尊く問はせ給ふ。この望には人々賜はりて、月の都の人まうで來ば、捉へさせむ」と申す。御使歸り參りて、翁の有樣申して、奏しつる事ども申すを、聞しめして宣ふ。「一目見給ひし御心にだに忘れ給はぬに、明暮見馴れたる赫映姫をやりては、如何思ふべき」。かの十五日、司々に仰せて、勅使には少將高野大國といふ人を差して、六衞の司合はせて、二千人の人を竹取が家に遣はす。家に罷りて築地の上に千人、屋の上に千人、家の人々いと多かりけるに合はせて、あける隙もなく守らす。この守る人々も弓箭を帶して居り。母屋の内には女共を番に居ゑて守らす。嫗、塗籠の内に赫映姫を抱かへて居り。翁も塗籠の戸を鎖して戸口に居り。翁のいはく、「斯ばかり守る所に、天の人にも負けむや」といひて、屋の上に居る人々にいはく、「つゆも物空に翔らば、ふと射殺し給へ」。守る人々のいはく、「斯ばかりして守る所に、蝙蝠一つだにあらば、まづ射殺して外に晒さむと思ひ侍る」といふ。翁これを聞きて、頼もしがり居り。
これを聞きて、赫映姫は、「鎖し籠めて守り戰ふべきしたくみをしたりとも、あの國の人をえ戰はぬなり。弓箭して射られじ。斯く鎖し籠めてありとも、かの國の人來ば皆開きなむとす。相戰はむとすとも、かの國の人來なば、猛き心つかふ人よもあらじ」。翁のいふやう、「御迎に來む人をば、長き爪して眼を掴み潰さむ。さが髮を取りてかなぐり落さん。さが尻を掻き出でて、許多のおほやけ人に見せて恥見せむ」と腹立ち居り。赫映姫いはく、「聲高にな宣ひそ。屋の上に居る人どもの聞くに、いとまさなし。いますかりつる志どもを思ひも知らで、罷りなむずることの口惜しう侍りけり。長き契りの無かりければ、程なく罷りぬべきなめりと思ふが、悲しく侍るなり。親達の顧みを聊かだに仕う奉らで、罷らむ道も安くもあるまじきに、月比も出で居て、今年ばかりの暇を申しつれど、更に許されぬによりてなむ、斯く思ひ歎き侍る。御心をのみ惑はして去りなむ事の、悲しく堪へ難く侍るなり。かの都の人はいと清らにて、老いもせずなむ、思ふことも無く侍るなり。然る所へ罷らむずるも、いみじくも侍らず、老い衰へ給へる樣を見奉らざらむこそ戀しからめ」といひて泣く。翁、「胸痛き事なし給ひそ。麗しき姿したる使にも障らじ」と妬み居り。
斯かる程に宵打過ぎて、子の時ばかりに、家の邊晝の明さにも過ぎて光りたり。望月の明さを十合はせたるばかりにて、在る人の毛の孔さへ見ゆる程なり。大空より人雲に乘りて下り來て、地より五尺ばかりあがりたる程に立ち連ねたり。これを見て、内外なる人の心ども、物に魘るゝやうにて、相戰はむ心も無かりけり。辛うじて思ひ起して、弓箭を取り立てむとすれども、手に力も無くなりて、痿え屈りたる中に、心さかしき者、念じて射むとすれども、外ざまへ往きければ、荒れも戰はで、心地唯癡れに癡れてまもり合へり。立てる人どもは、裝束の清らなること物にも似ず。飛車一つ具したり。羅蓋差したり。その中に王と覺しき人、「家に造麿まうで來」といふに、猛く思ひつる造麿も、物に醉ひたる心地して俯しに伏せり。いはく、「汝、をさなき人、聊かなる功徳を翁作りけるによりて、汝が助にとて片時の程とて降ししを、そこらの年比そこらの金賜ひて、身を更へたるが如くなりにたり。赫映姫は、罪を作り給へりければ、斯く賤しきおのれが許に暫しおはしつるなり。罪の限りはてぬれば、斯く迎ふるを、翁は泣き歎く、能はぬ事なり。はや返し奉れ」といふ。翁答へて申す、「赫映姫を養ひ奉ること、二十年餘りになりぬ。片時と宣ふに、怪しくなり侍りぬ。又他處に赫映姫と申す人ぞ、おはしますらむ」といふ。「此處に御座する赫映姫は、重き病をし給へば、え出でおはしますまじ」と申せば、その返事は無くて、屋の上に飛車を寄せて、「いざ赫映姫、穢き所にいかで久しくおはせむ」といふ。立て籠めたる所の戸、即ちたゞ開きに開きぬ。格子どもも人は無くして開きぬ。嫗抱きて居たる赫映姫外に出でぬ。え留むまじければ、唯さし仰ぎて泣き居り。竹取心惑ひて泣き伏せる所に寄りて、赫映姫いふ、「こゝにも心にもあらで斯く罷るに、昇らむをだに見送り給へ」といへども、「何しに悲しきに見送り奉らむ。我をば如何にせよとて、棄てては昇り給ふぞ。具して率ておはせね」と泣きて伏せれば、御心惑ひぬ。「文を書き置きて罷らむ。戀しからむ折々、取り出でて見給へ」とて、打泣きて書くことは、 この國に生まれぬるとならば、歎かせ奉らぬ程まで侍るべきを、侍らで過ぎ別れぬること、返す%\本意なくこそ覺え侍れ。脱ぎおく衣を形見と見給へ。月の出でたらむ夜は見おこせ給へ。見棄て奉りて罷る空よりも落ちぬべき心地す。
と、書き置く。
天人の中に持たせたる筥あり、天の羽衣入れり。又あるは不死の藥入れり。一人の天人いふ、「壺なる御藥奉れ。穢き所の物食しめしたれば、御心地惡しからむものぞ」とて、持てよりたれば、聊か嘗め給ひて、少し形見とて、脱ぎ置く衣に包まむとすれば、ある天人包ませず、御衣を取り出でて著せむとす。その時に赫映姫、「暫し待て」といひて、「衣著つる人は心異になるなり。物一言いひ置くべき事あり」といひて文書く。天人遲しと心許無がり給ふ。赫映姫、「物知らぬ事な宣ひそ」とて、いみじく靜かに、朝廷に御文奉り給ふ。周章てぬ樣なり。
斯く數多の人を賜ひて留めさせ給へど、許さぬ迎まうで來て、取り率て罷りぬれば、口惜しく悲しきこと。宮仕つかう奉らずなりぬるも、斯く煩はしき身にて侍れば、心得ず思しめしつらめども、心強く承らずなりにし事、無禮げなるものに思しめし止められぬるなむ、心に留まり侍りぬる。
とて、 今はとて天の羽衣著るをりぞ君を哀れと思ひ出でぬる
とて、壺の藥添へて、頭中將を呼び寄せて奉らす。中將に天人取りて傳ふ。中將取りつれば、ふと天の羽衣打著せ奉りつれば、翁をいとほし悲しと思しつることも失せぬ。この衣著つる人は、物思も無くなりにければ、車に乘りて百人許天人具して昇りぬ。その後翁嫗、血の涙を流して惑へど詮なし。あの書き置きし文を讀みて聞かせけれど、「何せむにか命も惜しからむ。誰が爲にか何事も益もなし」とて、藥も食はず、やがて起きも上らず病み臥せり。中將人々を引具して歸り參りて、赫映姫をえ戰ひ留めずなりぬる事を細々と奏す。藥の壺に御文添へて參らす。展げて御覽じて、いといたく哀れがらせ給ひて、物も食しめさず、御遊なども無かりけり、大臣、上達部を召して、「何れの山か天に近き」と問はせ給ふに、或人奏す、「駿河の國にある山なむ、この都も近く、天も近く侍る」と奏す。これを聞かせ給ひて、 逢ふことも涙に浮ぶ我が身には死なぬ藥も何にかはせむ
かの奉れる不死の藥の壺に、御文具して御使に賜はす。勅使には、調の岩笠といふ人を召して、駿河の國にあなる山の頂に持て行くべきよし仰せ給ふ。嶺にてすべきやう教へさせ給ふ。御文不死の藥の壺竝べて、火をつけてもやすべきよし仰せ給ふ。そのよし承りて、兵士ども數多具して山へ登りけるよりなむ、その山をばふじの山とは名づけける。その煙、未だ雲の中へ立ち昇るとぞいひ傳へたる。
竹取物語終
Другие новости по теме:
Уважаемый посетитель, Вы не авторизовались на сайте.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Задав свой вопрос на форуме вы можете получить ответ намного быстрее
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гость, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
Посетители, находящиеся в группе Гость, не могут оставлять комментарии к данной публикации.